— К бару, Дан, — чеканит со всей серьёзностью. — Хочу вырубить мозг, чтобы обнулить к херам всю информацию. Чёт мне сегодня совсем хуево, старик. Нажраться охота.

Опешив, безошибочно определяю направление шагов. Вскоре в гостиной зажигается свет. Следом раздаётся звон хрусталя. Стук опускаемых на стол стаканов. Хруст откручиваемой крышки на бутылке со спиртным.

— Маша не оценит. Ты и так достаточно нажрался, — обращается к нему Дан.

Господи, с кем и по какому поводу он бухал до этой поры? Отчего ему хреново? Что у него стряслось? Мысли о других женщинах отпадают сами собой.

— По хрену. Мне теперь всё по хрену, Дан. Понимаешь? — выдаёт Руслан простуженным голосом. — Она хочет то, что я, блять, не смогу ей дать. Не смогу и точка! Попросит увезти — увезёшь. Денег дам. Препятствовать не стану. Понял?

— Понял, понял. Не кипятись. Утро вечера мудренее. Завтра на свежую голову будешь решать. В кровать вали, проспись, решала. Не сможешь ты без неё. Крышу подорвёт. Не пори горячку, Исаев.

— Может и не смогу. А толку?

— Ты слеп. Многого не замечаешь рядом с ней. Тебе не мешало бы прозреть.

— Дан, на сегодня ты свободен. Иди, отоспись. Я ещё немного помедитирую здесь с Ричардом. Проведу диалог, так сказать. Между прошлым и настоящим. И да вселится в меня дух Хеннесси…

— Приятного спиритизма. Я буду рядом, если что. Но лучше бы ты сердце поберёг.

Как только шаги Галецкого стихают за дверью его владений, я вздрагиваю от удара бутылки об стену и звука осыпающегося разбитого стекла.

***

— Сссукааа… — Исаев издаёт сдавленный горловой хрип. За ним следует обречённый тяжкий вздох. Звуки растворяются в гнетущей и вязкой тишине, которую неожиданно вспарывает демонический хохот. От избытка острых ощущений и пугающих звуков нутро сводит судорожным спазмом.

Сглатываю подступивший к горлу ком. Бесшумно выхожу из укрытия, чтобы разделить с ним этот тяжёлый момент. Взгляд сразу же цепляется за облокотившегося на барную стойку мужчину.

Как же его мощно бомбит…

Он обречённо держится обеими руками за голову. Едва волосы на себе не рвёт. Отчаянно пялится в одну и ту же точку.

Что у него стряслось? Проблемы с бизнесом? Со здоровьем? С родителями? С законом? С чем?

Что могло так сильно повлиять на его внутренний мир?

Он сломлен.

Для сильного и успешного мужчины такое состояние из ряда вон выходящее.

Подхожу ближе. Исаев не замечает. Погружён в свои мысли. Взгляд нечитаемый. Лицо перекошено гримасой боли. Пугает.

— Рус? — тихо зову. Нервы натянуто дрожат. В висках оглушающе гремит пульс. В каждой клеточке тела расползается нарастающее волнение. — Руслан?

Не отзывается на мой голос. Не реагирует. Зависает в какой-то другой реальности.

Тогда мне приходится обуздать весь накопившийся в душе страх, и подойти к нему вплотную. Он изрядно пьян. Только что выплеснул ярость. В любой момент может случиться непоправимое. Но я отчего-то верю ему. Даже в таком состоянии хочу видеть Исаева рядом.

Наверное, я сошла с ума. Иначе как объяснить этот безумный порыв? Мне хочется ему помочь. Хочется перенаправить его разрушающую энергию в созидающую, во что-то хорошее, приятное, спокойное. Поделиться с ним своим теплом.

Рукой обхватываю крепкое запястье, подныриваю ладонью под мужскую шероховатую ладонь. Отрываю от головы. Сплетаю наши пальцы в тесный узел, ощущая ответный жест.

— Хочешь поговорить? — спрашиваю, встречая его растерянный взгляд.

Смотрит, будто впервые видит. Спустя мгновение, потеряв ко мне интерес, погружается в прежнюю задумчивость.

Да что с ним такое? Мне обидно до слёз. Хочется развернуться и уйти прочь, но не бросать же мужика в таком прискорбном состоянии на расправу внутренним демонам? Подозреваю, в его голове уже начался шабаш, и если не прервать его сейчас, бар до утра не выживет. Превратится в руины.

— Руслан, пойдём в спальню? — отпустив руку Исаева, разворачиваю его к себе лицом. Обхватываю ладонями скулы. Трехдневная щетина колется, но мне почему-то приятно. — Тебе нужно прилечь. Хочешь, я помогу принять душ?

Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Зрительный контакт затягивается. Огромная гостиная становится душной. Пространство сужается до нас двоих. Мир медленно погружается в серые тона, меркнет, пока наши взгляды сфокусированы на одной мерцающей, спроецированной нами точке. Боюсь пошевелиться и моргнуть, чтобы не прогнать этот миг.

Скучала…

Как же я по нему скучала. Сама не ожидала от себя такой реакции.

Поглаживая большими пальцами вновь помрачневшее лицо, чувствую, как напряжённо начинают двигаться его желваки.

— Собирай вещи и уходи, — неожиданный приказ накрывает моё сознание мощной взрывной волной. У меня не получается сглотнуть подступившее к горлу сильнейшее разочарование. Поражённая в сердце его решением, всё ещё пытаюсь осмыслить, что это не сон и не злая шутка надо мной.

— Посреди ночи… Ру…с…лан? — горловые связки разбухают и каменеют, перекрывая доступ воздуху. Больше не выходит выдавить ни слова.

— Данила отвезёт тебя в лучшую гостиницу, — процедив это, снимает мои ладони со своего лица. Сжимает до хруста кисти. Мои руки начинают дрожать так сильно, словно их подключили к мощному бесперебойному питанию и сразу же окунули в воду.

— Проживание я оплачу. Затем позабочусь о твоём личном жилье. Нам не по пути, Мария.

— О чём ты? Какая муха тебя укусила? — наконец меня прорывает. Не в силах остановить слёзы, позволяю себе проявить слабость. — Всё же было хорошо. Утро в Сочи я никогда не забуду. Никогда, слышишь? Никогда! Мы были как два безумно влюблённых подростка! Что не так?!!! Сначала ты удерживаешь меня силой, затем устанавливаешь эмоциональную связь! Ревнуя к Георгию, рискуешь жизнью, чтобы провести ночь в одной постели! Думаешь, я слепая? Поверю твоему безразличию? Ты даже не можешь назвать причину, по которой окунаешь меня в дерьмо! — выкрикиваю и дёргаюсь, чтобы вырвать руки из его крепко сжатых ладоней.

Не отпускает. Сжимает ещё сильнее. Тогда я вскрикиваю уже от иного рода боли и следом врезаюсь грудью в его грудь. Сердца у обоих навылет колотятся. Пульс частит. Дыхание сбоит. Глаза в глаза и резкая остановка сердец.

Прожигаем друг друга взглядами. Его взгляд беснуется, пылает чернотой. Неумолимо затягивает в пучину безумия. На самое дно.

Беги от меня, Машенька… — хрипит, отчаянно стискивая на мне крепкие объятия. К себе прижимает, словно намеревается втиснуть в своё горячее тело. — Пока не поздно, беги. Прямо сейчас. Не оглядываясь. Дан отвезёт, куда скажешь. Хочешь, квартиру тебе шикарную куплю? Денег дам. Начнёшь новую жизнь. Только без меня, хорошая. Без меня… Если поднимемся в спальню, сочту абсолютно обдуманным решением.

— Что с тобой происходит? — сиплю, погружаясь в какой-то неописуемый морок. — Почему я должна бежать?

— Потому что я не тот, кто небе нужен, — шумное дыхание опаляет висок. — Рано или поздно поймёшь это и тогда точно сбежишь.

— А если не сбегу? — почти шёпотом задаю вопрос, утыкаясь носом ему в шею.

— Будешь жалеть всю жизнь. Останешься со мной — никогда не отпущу, — пальцами цепляет мой подбородок, тянет вверх, вынуждая поднять лицо. — Сделаю своей навечно. В могилу с собой заберу. Никому не отдам, Машенька. Ни Богу, ни Дьяволу…

Глава 19. «Горько!»

Маша

В постели просыпаюсь одна. Половина матраса, где спал Руслан, давно остыла. Даже его подушка. Схватив её, накрываю лицо. Дышу его запахом, наполняя лёгкие до отказа, пока не начинают дрожать межрёберные мышцы. Резко выдыхаю. Кайф. Будто пьяная. Снова…

«Чертов трудоголик…» — думая о нём, растягиваю робкую улыбку. Приятно, что не стал будить. Потягиваюсь, осознавая, что такими темпами я превращусь рядом с ним в ленивую содержанку. А затем под рёбрами что-то лопается. Накатывает волна нехорошего предчувствия. Мыслями возвращаюсь во вчерашнюю ночь и сердце в груди разбивается.